* Насколько западная «культура страха» необычна для нас, видно даже сегодня. Сейчас, когда мы интенсивно познаем Запад, нам открывается картина существования поистине несчастного. Прямо «Вий» Гоголя - такие демоны и привидения мучают душу западного обывателя [87] . Не случайно тема страха с таким успехом обыгрывается в искусстве. Спрос на «фильмы ужасов» на Западе феноменален, и фильмы А.Хичкока выражают глубинное качество культуры.
* Есть у меня довольно близкий приятель из ФРГ, философ. Недавно он рассказал мне, как в 70-е годы был в Москве и обедал в доме секретаря их посольства. И за столом, желая сказать что-то существенное, собеседники обменивались записками. Вслух не говорили - боялись подслушивающих устройств КГБ. Я не мог в это поверить и потратил целый час, добиваясь, чтобы мой друг точно воспроизвел ситуацию и объяснил причины этого страха в кругу образованных, неглупых и немолодых людей. Это был болезненный разговор, мой друг страшно разволновался, вообще выглядел странно. Его мучило, что он не мог подыскать ответа на простой вопрос: чего вы боялись? Ведь если ты боишься, то должен иметь хоть какой-то образ опасности. Оказалось, что у той компании солидных дипломатов и философов такого образа просто не было, страх был внутри них и не имел очертаний. У нас произошел примерно такой диалог:
* - Скажи, Ганс, вы боялись, что КГБ ворвется в дом и перестреляет собеседников прямо за столом?
* - Брось, что за чушь.
* - Боялись, что хозяина-дипломата выселят из страны как персону нон-грата?
* - Нет, такого никто не думал.
* - Боялись, что вас куда-то вызовут и поругают?
* - Да нет, все не то. Никто ничего конкретного не предполагал.
* Когда я перебрал все мыслимые виды ущерба, вплоть до самых невинных, к которому могло бы повести высказывание вслух застольных мыслей (даже при допущении, что КГБ только и делает, что все их записывает на пленку), в нашем разговоре наступила тягостная пауза, как будто мы затронули что-то важное, чего понять не можем. Стало ясно, что в отношении к СССР (КГБ - его символ) в культурном слое Запада возникла патология. И причины ее - не в СССР, они с его реальностью не связаны. Причины - в мышлении и подсознании этих западных интеллигентов.
* Этой патологией Запад сумел заразить, как будто в ухо заразу влил, культурный слой СССР - интеллигенцию, которая единственная продолжает у нас сохранять западнические иллюзии.
* Но вернемся к истокам. Можно сказать, что современный Запад возник, идя от волны к волне массового религиозного (еще говорят экзистенциального - связанного с Бытием) страха, который охватывал одновременно миллионы людей в Западной Европе. Подобные явления не отмечены в культуре Восточного христианства (например, в русских летописях).
* Первое описанное в литературе явление массового страха - охватившее население Западной Европы убеждение в скором приходе антихриста и наступлении Страшного суда на исходе первого тысячелетия. Впечатляет рассказ о том, как Папа Сильвестр и император Оттон III встретили новый 1000-й год в Риме в ожидании конца света. В полночь конец света не наступил, и всеобщий ужас сменился бурным ликованием. Но волна коллективного страха вновь захлестнула Европу - все решили, что кара Господня состоится в 1033 г., через тысячу лет после распятия Христа. Тема Страшного суда преобладала в мистических учениях XI-XII веков [88] .
* Религиозный ужас был настолько сильным и уже разрушительным, что западная Церковь была вынуждена пересмотреть догматы. Ее богословы после долгих дискуссий выработали компенсирующее страх представление о «третьем загробном мире» - чистилище. Его существование было официально утверждено в 1254 г. Папой Иннокентием IV. Показательно, что у Православной церкви не было никакой необходимости принимать это богословское нововведение.
* Другим средством ослабить религиозный страх было установление количественной меры греха и искупления посредством ведения баланса между проступками и числом оплаченных месс, стоимостью подарков церкви и величиной пожертвований монастырям (уже затем был создан прейскурант индульгенций). На этом пути, однако, католическая церковь заронила семя рационализма и Реформации.
* Передышка была недолгой, и в XIV веке Европу охватила новая волна коллективного страха. Причин для него было много (страшная Столетняя война, массовое обеднение людей), но главная причина - эпидемия чумы 1348-1350 гг., от которой полностью вымирали целые провинции. Тяжелые эпидемии следовали одна за другой вплоть до XVII века. И именно в связи с чумой выявилась особенность коллективного страха: со временем он не забывался, а чудовищно преображался. При первых признаках новой эпидемии образ предыдущей оживал в массовом сознании в фантастическом и преувеличенном виде.
* В XV веке «западный страх» достигает своего апогея. Это видно уже по тому, что в изобразительном искусстве центральное место занимают смерть и дьявол. Представление о них утрачивает связь с реальностью и становится особым продуктом ума и чувства, продуктом культуры. Историк и культуролог Й.Хейзинга в своем известном труде «Осень средневековья» пишет об этом продукте: «содрогание, рождающееся в сферах сознания, напуганного жуткими призраками, вызывавшими внезапные приступы липкого, леденящего страха». В язык входят связанные со смертью слова, для которых даже нет адекватных аналогов в русском языке.
* Таково, например, впервые появившееся в литературном французском языке в 1376 г. важное слово «macabre» (многие исследователи пытались выяснить происхождение слова, есть целый ряд несводимых гипотез). Оно вошло во все европейские языки, и в словарях переводится на русский язык как погребальный, мрачный, жуткий и т.п. Но эти слова не передают действительного смысла слова macabre, он гораздо значительнее и страшнее. В искусстве Запада создано бесчисленное множество картин, миниатюр и гравюр под названием «La danse macabre» - «Пляска смерти». Это - целый жанр (главное в нем то, что «пляшет» не Смерть и не мертвец, а «мертвое Я» - неразрывно связанный с живым человеком его мертвый двойник). Пляска смерти стала разыгрываться актерами. В историю вошло описание представления Пляски смерти в 1449 г. во дворце герцога Бургундского [89] .
* Воздействие темы смерти и страданий на сознание людей в XV веке качественно изменилось благодаря книгопечатанию и гравюрам. Печатный станок сделал гравюру доступной буквально всем жителям Европы, и изображение Пляски смерти пришло практически в каждый дом. Граверы же делали и копии картин знаменитых художников. Более всего копий делалось с картин Иеронима Босха (1460-1516) [90] . Эти картины - концентрированное и гениальное выражение страха перед смертью и адскими муками. Гооворят, что Босх создал художественную энциклопедию зла всех видов и форм.
* На этом фоне и произошла Реформация - разрыв «протестантов» с Римской католической церковью («вавилонской блудницей») [91] . В гуманитарном знании есть такая особая тема: «страх Лютера». Суть ее в том, что Лютер был гениальным выразителем массовых страхов своего времени. У него страх перед дьяволом доходил до шокового состояния, порождал видения и вел к прозрениям. Но Лютер «сублимировал» свои страхи в такое эмоциональное и творческое усилие, что результатом его стали гениальные трактаты и обращения.
* Нам трудно понять духовную и интеллектуальную конструкцию протестантства, слишком разнятся наши культурные основания, да и конструкция эта очень сложна, в ней много изощренной казуистики. То, что прямо касается нашей темы, упрощенно сводится к следующему.
* Лютер собрал под свои знамена столь большую часть верующих Европы потому, что указал путь для преодоления метафизического, религиозного страха. Во-первых, он «узаконил» страх, назвал его не только оправданным, но и необходимым. Человек, душу которого не терзает страх - добыча дьявола. Во-вторых, Лютер «индивидуализировал» страх, лишил его заразительной коллективной силы. Это произошло в результате отхода от идеи религиозного братства и коллективного спасения души. Отныне каждый должен был сам, индивидуально иметь дело с Богом, причем не столько со Спасителем, сколько с грозным Богом-отцом. И великим даром Христа была уже не благодать, не искупление греха, а истинная вера [92] .
* Через индивидуальную веру и лежит путь к преодолению страха у Лютера: «Страх излечивается внутренним слышанием Бога в себе». Эта вера стала личным, индивидуальным убежищем от страха. Но произошедшая при отказе от коллективного спасения в свою очередь беспредельно увеличила страх и массовое озлобление, которое надолго погрузило Запад в хаос. «Страх Лютера» породил такую охоту на ведьм, с которой ни в какое сравнение не идут преследования католической Инквизиции (миф о которой - порождение XIX века как часть большой программы манипуляции сознанием). При сравнительно небольшом еще населении Европы, в ходе Реформации здесь было сожжено около миллиона «ведьм».
* Но и сами «ведьмы» были переполнены злобой, в большинстве случаев, видимо, шла речь о женщинах с маниакальным синдромом (есть исследования по истории психических заболеваний той эпохи, опирающиеся на анализ протоколов допроса «ведьм»). Ницше пишет о том времени: «Еретики и ведьмы суть два сорта злых людей: что в них есть общего, так это то, что и сами они чувствуют себя злыми, но при этом их неодолимо тянет к тому, чтобы сорвать свою злобу на всем общепринятом (будь то люди или мнения). Реформация - своего рода удвоение средневекового духа ко времени, когда он утратил уже чистую совесть, - порождала их в огромном количестве».
* Реформация привела и к Тридцатилетней войне, в которой погибло 3/4 населения Чехии и 2/3 населения Германии. Это навсегда запечатлелось в исторической памяти западного человека. Главной темой гравюр Дюрера и Гольбейна снова становится смерть - уже как следствие страшных религиозных войн и массовых казней. Масштабы их не поддаются воображению.
* Идея смерти и возрождения и по сей день составляет одну из главных тем протестантских проповедников, а в XIX в. она лежала в основе особого жанра проповедей в США - Revivals . Они превращались в массовые спектакли, на которые съезжались люди за сотню миль, в повозках с запасами пищи и постельным бельем на много дней. Осталось подробное описание одного такого сборища в штате Кентукки в августе 1801 г. На него собралось 20 тыс. человек. Проповедники доводили людей до такого ужаса, что они обращались в паническое бегство, а многие падали в обморок, и поляна походила на поле битвы, покрытое распростертыми телами. Поскольку успех проповеди определялся числом «упавших», то велся их точный учет. В один из дней число людей, потерявших сознание от ужаса, составило 3 тыс. человек.
* Итог становлению «страха Лютера» подвел датский философ С.Кьеркегор в трилогии «Страх и трепет» (1843), «Понятие страха» (1844) и «Болезнь к смерти» (1849). Здесь страх предстает как основополагающее условие возникновения индивидуума и обретения им свободы. Речь, разумеется, идет не о реальном страхе - «человек сам создает страх».